Странные истории про моих родителей
Jul. 2nd, 2007 06:39 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
yulen_kaА давайте я вам расскажу об интересных вещах, случавшихся с моими родителями. А то что это - все о себе да о себе. Тем более, что разные странности, происходившие с ними, совершенно не похожи на те, что случались и случаются со мной. В качестве предисловия скажу, что ни маме ни папе ничего похожего на экзальтированность никогда не было свойственно, оба они всегда были очень разумно и трезво мыслящими людьми. Но при этом никогда не пытались загнать реальность в прокрустово ложе каких-либо общепринятых теорий. Т.е. то, что было, то было, и никто не пытался замалчивать непонятные и необъяснимые факты, раз уж они происходили.
Начнем с мамы. Первый случай, о котором мама мне рассказывала, произошел в ее отрочестве. Мама всегда была очень красивой и стройной девочкой, а вот одна из ее подружек была, мягко говоря, толстенькой. У этой подружки была милая мама, которая очень хорошо относилась к девочке Анечке, ставшей впоследствии моей мамой. Но однажды то ли Анечка была как-то особо красиво одета, то ли еще что-то, но мама подружки вдруг ахнула: "Ах, какая у Анечки фигурка тоненькая!", и слегка коснулась маминой талии: одновременно - с одной стороны вытянутым указательным пальцем правой руки, и с другой стороны вытянутым указательным пальцем левой. Просто дотронулась, как бы показывая, какая тонкая талия между этими ее пальцами.
Вечером у мамы вдруг поднялась температура. Очень болели бока. Бабушка посмотрела и обнаружила на талии с двух сторон красные, воспаленные опухоли как раз в тех местах, которых коснулись пальцы. Через несколько часов опухоли сошли, и температура упала.
Эта женщина безусловно не желала маме ничего плохого. Но в то мгновение острая зависть, смешанная с жалостью к своей дочери, неосознанной черной волной, как видно, вылилась на вызвавшую эти невольные мысли девочку.
Второй случай произошел в ранней юности. Это был тот возраст, когда девочки мечтают о принцах на белом коне. Положим, белого коня мама была бы готова уступить, но одно было ей абсолютно ясно: принц должен быть высоким. Может быть, дело было в том, что дедушка - любимый мамин папа - был двухметрового роста, и маме, несмотря на ее собственный средний рост, казалось, что настоящий мужчина обязан быть именно таким.
Как-то маме приснился странный сон. В этом сне она находилась в подвале. Там было темно и страшно, и она никак не могла найти выход. И тут вдруг вверху открылся люк, и она увидела невысокого парня в матроске с отложным воротником, с ослепительной улыбкой. Улыбаясь, он протянул ей руку и вывел наверх. Лица его она не запомнила, запомнила лишь невысокий (хотя и не низенький) рост, отложной матросский воротник и удивительную улыбку. Сон был таким ярким, что врезался в память, как оказалось, на всю жизнь.
К тому моменту, когда мама познакомилась с папой (об их знакомстве я писала здесь), война закончилась, и он уже не носил морскую форму, в которой был на фронте. Роста он был среднего, и хотя был выше мамы, но назвать его высоким было никак нельзя, что явно не соответствовало образу ее идеала. И хотя неотразимая его улыбка ей что-то смутно напоминала, она не сразу вспомнила, что он и есть парень из того сна.
Про третий случай я уже писала, позволю себе тут процитировать старую запись:
Выросшая в очень еврейском доме, мама относилась к еврейству с любовью и гордостью. И как большинство евреев мира она желала Израилю мира и процветания в его жарком далеке. Не заблуждаясь относительно советской власти вообще и ее отношения к евреям в частности, она очень любила Ленинград, дом, работу и друзей. Переезд в чужую страну с неведомым языком, да к тому же уже не в юном возрасте, грозил потерей того, что было так дорого. Впрочем, в конце шестидесятых так думали почти все. Для мамы то, что мы с мужем в 69-ом году подали документы на выезд, было крахом: кроме вполне естественного страха за нас (который вскорости оправдался), она не мыслила себе жизнь вдали от детей, так что наш отъезд влек за собой радикальное изменение всей ее жизни.
Когда мы в конце концов уезжали в 74-ом (после выхода мужа из лагеря), родители, опасаясь отказа из-за бывшей папиной секретности, отправили с нами и восемнадцатилетнюю Лену, так что сомнений у мамы, конечно, не оставалось, но боли и тоски это не уменьшало. Когда папина двоюродная сестра, получив разрешение, радостно позвонила ей, то услышала в ответ: «Я бы на твоем месте побежала целовать колонны Исаакиевского собора». Даже уже в самолете, когда папа счастливо сказал: «Посмотри, вот огни Израиля!», мама мрачно ответила: «Меня это совершенно не интересует. Там мои дети, поэтому я стремлюсь туда, вот и все».
И вот человек с таким настроем выходит из здания аэропорта и вдруг ощущает, что приехал домой. Неожиданно, вопреки логике и чувствам. Можно объяснить это первоначальной эйфорией, но во-первых, эйфория подготавливается восторженными ожиданиями, а во-вторых, за ней обычно следует разочарование и депрессия. У мамы не было ни первого ни второго. Она просто с первым же глотком воздуха ощутила себя на том единственном месте, которое ей предназначалось изначально. У нее по-прежнему не было иллюзий, она понимала, что впереди будет много трудностей, но все это уже было неважно и второстепенно.
Эта поразительная метаморфоза, произошедшая тогда с ней в одно мгновение, поражает маму до сих пор. Она вышла из самолета, вдохнула, и поняла: моё, я дома! Вопреки всему, что думала раньше, вопреки прежнему настрою. И это чувство, к счастью, так и остается с ней.
Четвертый случай связан с Испанией, и про это я тоже рассказывала, так что снова буду цитировать. Я уже писала, что в детстве мама дружила с испанскими детьми, привезенными в СССР в 36-ом году, когда там началась война, и свободно говорила по-испански. Через много-много лет, уже из Израиля мама попадет, наконец, в Испанию, о которой мечтала всю жизнь. И местные жители, увидев ее, будут обращаться к ней по-испански (который она к тому времени, увы, забудет), принимая за свою. А в Севилье она вдруг поймет, что уже бывала тут, что она точно знает, что находится за поворотом улочки. И там всегда оказывалось именно то, что ей непонятно откуда помнилось.
Откуда она знала Севилью? Помнила переплетение улиц, и впервые приехав, точно знала, что когда-то бывала в этом городе?
И наконец, пятый случай произошел совсем недавно. Мама решила, что у нее в квартире над обеденным столом хорошо было бы повесить картину. Она пошла в магазин недалеко от дома, где продавались хорошие картины, и выбрала себе ту, которая показалась ей подходящей и по цвету, и по стилю и тематике. На картине были изображены три кувшина. Они были очень колоритны и объемны. Мама купила эту картину, принесла домой и повесила на облюбованное место. Смотрелось хорошо.
Однако через какое-то время она вдруг заметила, что проходит мимо стола, стараясь не смотреть на стену. Даже поймала себя на том, что инстинктивно загораживается от картины рукой. Как-то неуютно было ей в присутствии тех кувшинов, что ли. Но она решила, что из-за того, что раньше стена была пустая, ей пока еще трудно освоиться с тем, что теперь это изменилось, она просто еще не привыкла . Апогей наступил ночью, когда мама проснулась от того, что тяжесть, придавившая ее сверху, мешала дышать. И в этот момент она с ужасом ощутила, что на ее груди, не давая вздохнуть, стоят те самые три кувшина. О сне больше не было и речи. Она промучилась до утра, и кое-как одевшись, опрометью выскочила из дома, не взяв с собой ничего, даже денег, и помчалась в тот самый магазин.
"Помогите мне, я не знаю, что делать!", - бросилась она к продавщице. Та испугалась: "Что случилось, что с Вами?!". - "Я купила у Вас картину", - сказала мама. "Да-да, я помню", - отозвалась та. "Я не могу, мне плохо в доме с этой картиной, я должна от нее избавиться!" Волнение ее было столь сильно, что продавщица начала ее успокаивать: "Не нервничайте, я Вас понимаю, но ничего страшного. Выберите себе другую картину, а ту верните". Тут мама сообразила, что не взяла с собой денег, но женщина покачала головой: "Я Вам верю, выберите картину, возьмите ее домой, а старую вернете потом" (надо сказать, что картины стоили приличную сумму). И мама вернулась домой с новой картиной, которая с тех пор и по сей день благополучно висит у нее над столом, а когда через полчаса вернулась в магазин со злополучными кувшинами, продавщица призналась, что их у нее уже покупали до мамы и тоже вернули. Но и это еще не все: в течении некоторого времени, проходя мимо того магазина, мама видела картину с кувшинами в окне, но потом она исчезла: продали. Однако еще через несколько дней картина снова вернулась в магазин! Что же такое вложил художник в эти кувшины, что по крайней мере трое разных людей не смогли с ними ужиться?
Папа всегда к мистике относился скептически. Однако была у него одна очень странная особенность, объяснить которую никто, включая его самого, не мог. Эта особенность не лезла ни в какие теории и вообще ни в какие ворота, но отмахнуться от нее было невозможно, потому что действовала она со стопроцентной вероятностью: если ночью папе снился кто-то из умерших родных или знакомых, то днем обязательно шел дождь.
Это не значит, разумеется, что каждый раз, когда шел дождь, папе накануне снились умершие. Но если они снились, то дождь был всегда. Причем снились они ему как раз тогда, когда дождь был под вопросом. Учитывая капризный ленинградский климат, с которым у синоптиков практически всегда бывали проколы, и отсутствие в прошлом складных зонтиков, очень кстати бывало, когда папа уверенно говорил маме: "Не забудь сегодня взять зонтик", и мама, не удивляясь, интересовалась, кого он видел на этот раз. Ошибок не было никогда.
Самый курьезный случай произошел уже в Израиле, когда родители собирались в гости к нам в Хайфу из своего Тель-Авива. Стоял конец июня, для Израиля это долгий сухой сезон. Папа с недоумением пожал плечами: "Ну не может же сегодня пойти дождь, это же нелепо. Это наверняка ошибка впервые в жизни". К нам она вошли, удивленно смеясь. Дождь - короткий, но несомненный, налетел на них на самом въезде в Хайфу.
Какое отношение к погоде имеют ушедшие? Как это было связано? Почему? Это та ситуация, когда на вопрос "К чему бы это?", может быть дан только один ответ: "Должно быть, к дождю".
А странный, и как оказалось, вещий сон приснился папе за три дня до смерти. Этот сон оставил у него неприятный осадок, от которого он не мог избавиться. Я как раз была тогда у родителей, и папа рассказал, что ему снилось, что он смотрит из окна на улицу и видит, как мама садится в какую-то чужую машину. Он выбегает из дому, бежит, крича ей, чтобы она осталась, но она не отвечает и уезжает.
На самом деле оказалось, что это он умчался от мамы и от всех нас в свою послесмертную неизвестность. Хотя как известно, движение, как и все на свете, относительно, и зависит от точки, в которой находится наблюдатель. Так что вполне возможно, что с его точки зрения как раз мы все внезапно унеслись от него невесть куда, не откликаясь на зов...
Начнем с мамы. Первый случай, о котором мама мне рассказывала, произошел в ее отрочестве. Мама всегда была очень красивой и стройной девочкой, а вот одна из ее подружек была, мягко говоря, толстенькой. У этой подружки была милая мама, которая очень хорошо относилась к девочке Анечке, ставшей впоследствии моей мамой. Но однажды то ли Анечка была как-то особо красиво одета, то ли еще что-то, но мама подружки вдруг ахнула: "Ах, какая у Анечки фигурка тоненькая!", и слегка коснулась маминой талии: одновременно - с одной стороны вытянутым указательным пальцем правой руки, и с другой стороны вытянутым указательным пальцем левой. Просто дотронулась, как бы показывая, какая тонкая талия между этими ее пальцами.
Вечером у мамы вдруг поднялась температура. Очень болели бока. Бабушка посмотрела и обнаружила на талии с двух сторон красные, воспаленные опухоли как раз в тех местах, которых коснулись пальцы. Через несколько часов опухоли сошли, и температура упала.
Эта женщина безусловно не желала маме ничего плохого. Но в то мгновение острая зависть, смешанная с жалостью к своей дочери, неосознанной черной волной, как видно, вылилась на вызвавшую эти невольные мысли девочку.
Второй случай произошел в ранней юности. Это был тот возраст, когда девочки мечтают о принцах на белом коне. Положим, белого коня мама была бы готова уступить, но одно было ей абсолютно ясно: принц должен быть высоким. Может быть, дело было в том, что дедушка - любимый мамин папа - был двухметрового роста, и маме, несмотря на ее собственный средний рост, казалось, что настоящий мужчина обязан быть именно таким.
Как-то маме приснился странный сон. В этом сне она находилась в подвале. Там было темно и страшно, и она никак не могла найти выход. И тут вдруг вверху открылся люк, и она увидела невысокого парня в матроске с отложным воротником, с ослепительной улыбкой. Улыбаясь, он протянул ей руку и вывел наверх. Лица его она не запомнила, запомнила лишь невысокий (хотя и не низенький) рост, отложной матросский воротник и удивительную улыбку. Сон был таким ярким, что врезался в память, как оказалось, на всю жизнь.
К тому моменту, когда мама познакомилась с папой (об их знакомстве я писала здесь), война закончилась, и он уже не носил морскую форму, в которой был на фронте. Роста он был среднего, и хотя был выше мамы, но назвать его высоким было никак нельзя, что явно не соответствовало образу ее идеала. И хотя неотразимая его улыбка ей что-то смутно напоминала, она не сразу вспомнила, что он и есть парень из того сна.
Про третий случай я уже писала, позволю себе тут процитировать старую запись:
Выросшая в очень еврейском доме, мама относилась к еврейству с любовью и гордостью. И как большинство евреев мира она желала Израилю мира и процветания в его жарком далеке. Не заблуждаясь относительно советской власти вообще и ее отношения к евреям в частности, она очень любила Ленинград, дом, работу и друзей. Переезд в чужую страну с неведомым языком, да к тому же уже не в юном возрасте, грозил потерей того, что было так дорого. Впрочем, в конце шестидесятых так думали почти все. Для мамы то, что мы с мужем в 69-ом году подали документы на выезд, было крахом: кроме вполне естественного страха за нас (который вскорости оправдался), она не мыслила себе жизнь вдали от детей, так что наш отъезд влек за собой радикальное изменение всей ее жизни.
Когда мы в конце концов уезжали в 74-ом (после выхода мужа из лагеря), родители, опасаясь отказа из-за бывшей папиной секретности, отправили с нами и восемнадцатилетнюю Лену, так что сомнений у мамы, конечно, не оставалось, но боли и тоски это не уменьшало. Когда папина двоюродная сестра, получив разрешение, радостно позвонила ей, то услышала в ответ: «Я бы на твоем месте побежала целовать колонны Исаакиевского собора». Даже уже в самолете, когда папа счастливо сказал: «Посмотри, вот огни Израиля!», мама мрачно ответила: «Меня это совершенно не интересует. Там мои дети, поэтому я стремлюсь туда, вот и все».
И вот человек с таким настроем выходит из здания аэропорта и вдруг ощущает, что приехал домой. Неожиданно, вопреки логике и чувствам. Можно объяснить это первоначальной эйфорией, но во-первых, эйфория подготавливается восторженными ожиданиями, а во-вторых, за ней обычно следует разочарование и депрессия. У мамы не было ни первого ни второго. Она просто с первым же глотком воздуха ощутила себя на том единственном месте, которое ей предназначалось изначально. У нее по-прежнему не было иллюзий, она понимала, что впереди будет много трудностей, но все это уже было неважно и второстепенно.
Эта поразительная метаморфоза, произошедшая тогда с ней в одно мгновение, поражает маму до сих пор. Она вышла из самолета, вдохнула, и поняла: моё, я дома! Вопреки всему, что думала раньше, вопреки прежнему настрою. И это чувство, к счастью, так и остается с ней.
Четвертый случай связан с Испанией, и про это я тоже рассказывала, так что снова буду цитировать. Я уже писала, что в детстве мама дружила с испанскими детьми, привезенными в СССР в 36-ом году, когда там началась война, и свободно говорила по-испански. Через много-много лет, уже из Израиля мама попадет, наконец, в Испанию, о которой мечтала всю жизнь. И местные жители, увидев ее, будут обращаться к ней по-испански (который она к тому времени, увы, забудет), принимая за свою. А в Севилье она вдруг поймет, что уже бывала тут, что она точно знает, что находится за поворотом улочки. И там всегда оказывалось именно то, что ей непонятно откуда помнилось.
Откуда она знала Севилью? Помнила переплетение улиц, и впервые приехав, точно знала, что когда-то бывала в этом городе?
И наконец, пятый случай произошел совсем недавно. Мама решила, что у нее в квартире над обеденным столом хорошо было бы повесить картину. Она пошла в магазин недалеко от дома, где продавались хорошие картины, и выбрала себе ту, которая показалась ей подходящей и по цвету, и по стилю и тематике. На картине были изображены три кувшина. Они были очень колоритны и объемны. Мама купила эту картину, принесла домой и повесила на облюбованное место. Смотрелось хорошо.
Однако через какое-то время она вдруг заметила, что проходит мимо стола, стараясь не смотреть на стену. Даже поймала себя на том, что инстинктивно загораживается от картины рукой. Как-то неуютно было ей в присутствии тех кувшинов, что ли. Но она решила, что из-за того, что раньше стена была пустая, ей пока еще трудно освоиться с тем, что теперь это изменилось, она просто еще не привыкла . Апогей наступил ночью, когда мама проснулась от того, что тяжесть, придавившая ее сверху, мешала дышать. И в этот момент она с ужасом ощутила, что на ее груди, не давая вздохнуть, стоят те самые три кувшина. О сне больше не было и речи. Она промучилась до утра, и кое-как одевшись, опрометью выскочила из дома, не взяв с собой ничего, даже денег, и помчалась в тот самый магазин.
"Помогите мне, я не знаю, что делать!", - бросилась она к продавщице. Та испугалась: "Что случилось, что с Вами?!". - "Я купила у Вас картину", - сказала мама. "Да-да, я помню", - отозвалась та. "Я не могу, мне плохо в доме с этой картиной, я должна от нее избавиться!" Волнение ее было столь сильно, что продавщица начала ее успокаивать: "Не нервничайте, я Вас понимаю, но ничего страшного. Выберите себе другую картину, а ту верните". Тут мама сообразила, что не взяла с собой денег, но женщина покачала головой: "Я Вам верю, выберите картину, возьмите ее домой, а старую вернете потом" (надо сказать, что картины стоили приличную сумму). И мама вернулась домой с новой картиной, которая с тех пор и по сей день благополучно висит у нее над столом, а когда через полчаса вернулась в магазин со злополучными кувшинами, продавщица призналась, что их у нее уже покупали до мамы и тоже вернули. Но и это еще не все: в течении некоторого времени, проходя мимо того магазина, мама видела картину с кувшинами в окне, но потом она исчезла: продали. Однако еще через несколько дней картина снова вернулась в магазин! Что же такое вложил художник в эти кувшины, что по крайней мере трое разных людей не смогли с ними ужиться?
Папа всегда к мистике относился скептически. Однако была у него одна очень странная особенность, объяснить которую никто, включая его самого, не мог. Эта особенность не лезла ни в какие теории и вообще ни в какие ворота, но отмахнуться от нее было невозможно, потому что действовала она со стопроцентной вероятностью: если ночью папе снился кто-то из умерших родных или знакомых, то днем обязательно шел дождь.
Это не значит, разумеется, что каждый раз, когда шел дождь, папе накануне снились умершие. Но если они снились, то дождь был всегда. Причем снились они ему как раз тогда, когда дождь был под вопросом. Учитывая капризный ленинградский климат, с которым у синоптиков практически всегда бывали проколы, и отсутствие в прошлом складных зонтиков, очень кстати бывало, когда папа уверенно говорил маме: "Не забудь сегодня взять зонтик", и мама, не удивляясь, интересовалась, кого он видел на этот раз. Ошибок не было никогда.
Самый курьезный случай произошел уже в Израиле, когда родители собирались в гости к нам в Хайфу из своего Тель-Авива. Стоял конец июня, для Израиля это долгий сухой сезон. Папа с недоумением пожал плечами: "Ну не может же сегодня пойти дождь, это же нелепо. Это наверняка ошибка впервые в жизни". К нам она вошли, удивленно смеясь. Дождь - короткий, но несомненный, налетел на них на самом въезде в Хайфу.
Какое отношение к погоде имеют ушедшие? Как это было связано? Почему? Это та ситуация, когда на вопрос "К чему бы это?", может быть дан только один ответ: "Должно быть, к дождю".
А странный, и как оказалось, вещий сон приснился папе за три дня до смерти. Этот сон оставил у него неприятный осадок, от которого он не мог избавиться. Я как раз была тогда у родителей, и папа рассказал, что ему снилось, что он смотрит из окна на улицу и видит, как мама садится в какую-то чужую машину. Он выбегает из дому, бежит, крича ей, чтобы она осталась, но она не отвечает и уезжает.
На самом деле оказалось, что это он умчался от мамы и от всех нас в свою послесмертную неизвестность. Хотя как известно, движение, как и все на свете, относительно, и зависит от точки, в которой находится наблюдатель. Так что вполне возможно, что с его точки зрения как раз мы все внезапно унеслись от него невесть куда, не откликаясь на зов...
